Тема про образование страшно мне близка, но на самом деле об образовании говорить очень сложно. Очень много слов про образование сказано всеми. Я попробую для вас немного суммировать всю эту массу разговоров и сформулировать, как может выглядеть образовательная среда, и как в принципе может быть устроено образование в 21 веке. А во второй части я чуть расскажу о своем подходе к разным образовательным штукам, потому что это достаточно близкая мне тема.

Я недавно где-то вычитал очень хорошую цитату про специализацию, которая много чего для меня объясняет, но я забыл, чья она. Я прочитал, что специализация нам нужна для того, чтобы весь масштаб знаний, который находится вокруг нас, сузить до такого количества, с которым в принципе можно работать. Потому что вокруг нас рассыпано такое большое количество знаний, что работать с ним физически невозможно. То есть специализация – это очень хороший способ вот это огромное месиво сделать хоть немножко операбельным, чтобы с ним можно было хоть немножко работать.
Вот первая история, которая мне нравится — это два похода к химии. Если мы представим себе химическую лабораторию, то это такая полка, на которой стоят стеклянные баночки, в которых лежат какие-то реагенты. А есть какая-то большая баночка, где все эти реагенты смешиваются. Это химия лабораторная, страшно упрощённая модель.

Химия клетки выглядит по-другому, там все вещества изначально в одном бульоне плавают, там нет никаких разных баночек. Все их реакции происходят из-за того, что туда закидывают правильные катализаторы реакции. То есть у тебя уже всё смешано, и в зависимости от того, какой катализатор туда закидываешь, происходят разные реакции.

Вот подход лабораторный — это то, что меня в первую очередь не устраивало в нашем образовании. Вот есть баночка с химией, есть баночка с физикой, есть баночка с биологией, и не дай бог они где-нибудь пересекутся. И вот этот подход, страшно разрозненный, приводит к большому количеству не очень приятных последствий, одна из которых — дикая оторванность от жизни, которая лишает человека возможности использовать свои естественные механизмы любопытства, чтобы получить информацию.

Есть такая классная компания — Knewton, которая занимается анализом большого количества данных и строит антологии, строит графы по большому количеству данных, но не в том хитрость. Эта компания вместе со всякими другими участниками рынка образования очень правильно сформулировала одну важную вещь: самое важное в нынешнем образовании – это его страшное членение на отдельные кусочки, а потом пересобирание. Так вот, маршрут для каждого из людей, который в это образование входит, будет индивидуальный. И всякие логические компании будут выбирать, какой маршрут тебе предоставить. Есть одна магистральная дорога, по которой все идут, но есть какие-то дико талантливые преподаватели, которые свои маленькие группы дико талантливых учеников направляют по своим собственным индивидуальным дорогам. Но вот эту систему, когда есть талантливый преподаватель, и вокруг него есть толпа талантливых учеников, невозможно масштабировать.

Образовательная среда – это вообще очень важная сейчас штука, про которую все говорят. И это очень правильный переход. Я помню, раньше все говорили про цифровые учебники. И сейчас про цифровые учебники не говорит никто, потому что цифровой учебник – это такая переходная фаза. Я слабо себе представляю, как современный школьник приходит в школу и открывает учебник, в котором, например, нет поиска, где нельзя лайкнуть картинку. И раньше думали, что если у тебя есть iPad подмышкой, и ты можешь учебник перетащить в iPad, сделать в нём поиск и видео добавить — это и есть новое образование. К счастью, поняли, что это совсем не так.

Кажется, вершиной всего это стала публикация Life on Earth из семи томов, который создал E. O. Wilson. А E. O. Wilson — это такой страшно заслуженный биолог, специалист по муравьям. У него есть свой фонд, который называется E.O. Wilson Biodiversity Foundation, и вот они 4 года делали совершенно гениальный учебник для IBooks, который распространяется бесплатно. И вот этот образовательный учебник, который, собственно, у нас есть — это такой маленький кусочек всей среды. Потому что помимо того, чтобы просто дать человеку знания, его нужно мотивировать, ему нужно дать возможность общаться с другими участниками процесса, ему нужно сделать какое-то расписание или маршрут, по которому он будет двигаться. И вот эти все вещи ничуть не менее важны, чем само содержание. И главный сдвиг произошёл именно в представлении обо всем этом.

Раньше казалось, что нужно сделать гениальный учебник, положить его перед человеком на стол, и задача выполнена. А сейчас, к счастью, приходят к тому, что нужно сделать среду вокруг этого учебника, чтобы люди начали им пользоваться. Вот у нас есть куча разных образовательных блоков, и мы каждый блок бьём на крошечные кусочки. Например, математика — это как бы не курс, а набор разных уроков. И для каждого человека, в зависимости от скорости, с которой он движется, и в зависимости от области его интересов, строится собственный маршрут по этим блокам, который должен привести его к какому-то результату.

Есть такая классная книжка — «Why children hate school?» В ней очень подробно и длинно описывается, почему все дети ненавидят школу. А мне кажется, все дети ненавидят школу. Прям совсем время какое-то тяжелое для большинства людей. Но на самом деле мы все страшно любим решать задачи. Это такая врожденная наша любовь, потому что эволюционно это сильно выгодно. Раньше хорошо выживал тот, кто хорошо решал задачи. Поэтому, когда мы справляемся с какой-то задачей или решаем ситуацию, мы получаем дофамин, наша нервная система «гладит нас по голове». Но проблема в том, что если задача слишком простая, то мы ничего не получаем от этого. Если мы сложили 2 и 2 — да, мы решили задачу. Но никакого удовольствия от этого мы не получаем. И обратное тоже верно: если задача слишком сложная, и мы бьёмся три месяца и не можем её решить, то мы впадаем в прострацию и никакого удовольствия от этого не получаем. Поэтому на градиенте сложности задач есть средние уровни: задачи не настолько простые, чтобы было скучно, и не слишком сложные, чтобы ты не впал в апатию. И проблема в том, что средний уровень для всех людей, которые учатся, разный. И если ориентироваться на какую-то среднюю выборку, то огромному количеству людей будет просто скучно, потому что для них это простые задачи. Другому набору людей будет дико сложно, потому что они не понимают, что происходит, и впадают в прострацию. И такие системы, когда происходит максимальная индивидуализация, позволяют решать эту важную проблему, а раньше технологии просто не позволяли индивидуализировать весь процесс образования. И кажется, что самый важный переход, который сейчас происходит, связан с метаданными. Про них я хочу поговорить отдельно. Это какая-то вещь, которая страшно меня волнует в последнее время.

Вот мой приятель Рома, путешественник, недавно писал в Facebook какой-то гневный пост о том, что каждый человек, который постит какой-то набор важных данных без метаданных, должен быть проклят. Человек пишет дневник о том, как он поехал по какой-нибудь странной стране. И если у каждого из маленьких клочков, которые он пишет, нет каких-то метаданных, которые позволяют классифицировать эти клочки (например, «это про отели», «это про еду», «это про развлечения» или ещё как-нибудь), то работать с этим контентом абсолютно невозможно.

Это очень похоже на такой слитный блок, являющий математический образовательный год, как это было раньше. Вот разбиение его на маленькие кусочки позволяет строить индивидуальные маршруты. И то же самое с контентом в широком смысле: пока его не побить на маленькие кусочки, с ним невозможно работать. А метаданные — очень важный способ понять, как это всё устроено. Данные про данные — это способы описывать то, о чём ты говоришь. Этот единый стандарт явно будет вырабатываться в образовании: когда у тебя есть большое количество разрозненных блоков с описанием данных, которые в нём находятся.

И вот этот подход, когда с помощью всяких этих хитрых технологий умеешь выбирать уровень сложностей для каждого ученика, может привести к тому, что человек начинает работать на врожденном любопытстве. Сейчас в наших образовательных средах, как мне кажется, считается, что любопытство не нужно. И это разговор именно про набор огромного количества кусучков и про метаданные. Это система, которая бьёт огромный корпус дошкольного образования на маленькие блоки. Например, один блочок – это одна простая игра или коротенький мультик, и эти блочки выстраивают сложную систему, где каждому ребёнку предоставляются какие-то правильные для него образовательные ресурсы, чтобы толкать его вперед. А с другой стороны, у этой системы есть как бы два интерфейса. Один интерфейс обращён к ребенку, а другой обращён к родителю. И у родителя тоже есть собственный дашборд, где ему показывается, во что ребёнок сильнее вовлечён, где у него больше успеха. Это прям совсем практическая штука, которая позволяет строить индивидуальные образовательные движения уже на самом-самом раннем этапе.

Если вы решаете задачу для самого себя, то вы столкнетесь с большим количеством проблем. Первая проблема — это огромные ошибки в тайм-менеджменте. Образование является важным занятием и требует большого количества сил и времени. К сожалению, в нынешней ситуации тебе не будет хватить времени на всё это на самом банальном уровне, если не составить правильный план. Не потому что у тебя его нет, а потому что неправильно построена навигация по своему времени. К сожалению, все эти образовательные штуки тратят страшно много времени. Значительно больше, чем кажется. Идея взять нахрапом за 30 часов какой-нибудь новый предмет, конечно, довольно хорошая, но редко выполнимая. Это требует довольно большого включения, так как очень сильно завязано на формировании привычек. Поэтому меня страшно удивило огромное количество людей, которые пришли утром, потому что для меня это вообще ещё несуществующее время, оно просто вычеркнуто из дня.

А сейчас я попробую рассказать, по какому принципу эти расписания можно строить, и как можно вообще подходить к этому делу. Ты сталкиваешься с огромным количеством очень разрозненных знаний, и непонятно, с какой стороны к ним подходить.

И сейчас я расскажу про вещь, которую бесконечно пропагандирует Талип, и он абсолютно прав. Эта штука называется «реверсивное искажение нарративов». Хитрость в том, что когда мы смотрим назад по пути, который мы уже прошли, то нам он кажется ужасно логичным. Если мы спросим человека, который построил какой-нибудь бизнес, как он этого добился, он скажет, что всё просто и последовательно. И когда ты оборачиваешься назад, твой путь кажется прямой связанной линией каких-то причинно-следственных связей. Но на самом деле, если мы смотрим с другой стороны туда, то это выглядит дико хаотичной системой. И вот это представление о том, как все это происходит, значительно более правильное. Потому что это происходит не в какой-то логической цепочке событий, это происходит по такому броуновскому движению, которое завязано на случайности значительно больше, чем кажется.

Есть такой очень важный стартаперский акселератор — White Combinater. У них есть крутейший курс про то, как делать стартапы. И там, когда они сначала описывают формулу, как это делать, ну формула выглядит так: «ну, короче, вам нужна классная идея, классная команда, много времени, хорошие наставники, и всё это умножить на удачи». А удача – это факторы, которые колеблются примерно от единиц до 10 тысяч. Вот и разбирайтесь. Но на начальном этапе ужасно сложно понять, какая образовательная стратегия есть правильная, если вообще возможно. Поэтому кажется, что все эти истории могут выбираться абсолютно рандомным образом, потому что сейчас ценность междисциплинарных знаний ужасно высока, потому что это ровно тот момент, когда узкоспециальные вещи уже настолько хорошо растоптаны и так далеко уже ушли, что способы наведения мостов между ними являются чуть ли не самым важным моментом.

Есть такая прекрасная женщина, Ада Лавлас, которую все программисты знают, а для девушек программистов она является иконой. Она была дочка Байрона, и она работала с Бербиджем, одна из первых сформулировала понятие программы и программирования, написала одну из первых программ для воображаемой аналитической машины Бербиджа. И она очень правильно говорила, что воображение – это всего лишь способ рекомбинации вещей, и чтобы придумать что-то новое, нужно просто закинуть себе в голову кучу разных штук, перемешать пару раз, и там образуются какие-то новые связи. Кажется, что образовательная стратегия может быть построена по такому же пути. Потому что этот способ позволяет тебе собрать просто огромное количество данных и разрозненных фактов из разных сред, и есть большой шанс, что у тебя между ними выстроятся новые, никем не виданные мосты.

Все очень долго говорили про образование и пришли к тому, что учебники — это фигня. Сделать цифровой учебник сделать не так уж и сложно. Круто, говорят, делать образовательные среды. Образовательные среды – это ситуации, где вы общаетесь, где тебя подталкивают, тебя мотивируют. Вы можете решать одни задачи, у вас построены маршруты. Маршрут ты можешь строить сам, и тогда выбор у тебя бесконечный: можешь напролом идти и выбирать случайно, а можешь строить путь с какими-нибудь сложными системами построения антологий, которые с помощью анализа огромного количества данных умеют уже по-серьёзному выбирать какие-то маршруты между очень маленькими кусочками контента.

И сейчас ситуация, мне кажется, такова, что все будут пытаться прийти к одним каким-то форматам для предоставления маленьких кусочков контента, чтобы потом всем можно было делиться этим контентом и строить огромные длинные сложные маршруты. Потому что образовательного контента уже немыслимо много, и сейчас самая важная задача — построение антологий, выбор пути и навигация по всему этому. Вот с эти все сейчас и будут работать.